volynska | Рем Первый, или Континуум. Глава 2

Тётушка Аделаида и её магический салон

Когда тётушка проснулась, она сразу сказала:

– Хочу в Париж.

Следует заметить, что Аделаида Рудольфовна приходилась мне двоюродной или даже троюродной прапрабабушкой, но я не был силён в степенях родства, поэтому называл её тётушкой. Аделаидина молодость пришлась на начало двадцатого века, и она блистала в парижском свете и даже училась живописи у какого-то знаменитого художника, но когда началась война, вернулась домой. Умерла она рано, сразу после революции и при трагических обстоятельствах – родители всегда обходили эту тему стороной. Разумеется, она хотела в Париж…

– Но вы же понимаете, тётушка, что это невозможно, – как можно мягче ответил я.

– Понимаю, мон шер, Париж уже не тот, – горестно вздохнула Аделаида. – Но ты бы видел, голубчик, какая там царила атмосфера! Всё было пронизано искусством, алкоголем и флиртом. А теперь там одни арабы. Куда катится этот мир?

– Это называется глобализацией, – пояснил я.

– Я бы сказала, как это называется, но лучше промолчу, – сдержалась Аделаида. – Так, раз Париж отменяется, нам придётся выдумать что-то доступное. А давай-ка, мон шер, откроем гадательный салон? У меня всегда неплохо выходило прорицать. Помнится, говорила я как-то Керенскому: «Вижу тебя, Сашенька, женщиной, бегущей вон из дворца, а гонится за тобой красный петух».

– Так прямо и сказали? – удивился я.

– Нет, Ремушка, прямо прорицателям говорить нельзя, от прямоты могут случиться большие неприятности, поскольку клиент далеко не всегда способен принять грядущее. Значит, решено, устроим салон. Нужно подать объявление в Интернет. Что-то вроде: «Последний столичный гастроль знаменитой прорицательницы Адель из Парижа. Предвидение судьбы и помощь в коммерции».

– Но тётушка, сейчас так не пишут, – возразил я.

– Разве? Как по мне, нынче пишут всё что угодно, как захотят и часто весьма безграмотно. Так что наше объявление будет сразу бросаться в глаза.

– Ох, не нравится мне эта идея, – скривился я, понимая, что меня втягивают в очередную авантюру.

Ну и родственники у меня, ей-ей!

– А ты прав, мон шер, – внезапно согласилась тётушка. – Так мы солидных клиентов не сыщем, ведь нам нужны господа при деньгах – министры, бизнесмены, олигархи. Вот что, позвони папиному знакомому Олегу Михайловичу – он же депутат, не так ли? Пригласи его на пробный сеанс, а там посмотрим, как дело пойдёт. Договорились?

– Хорошо, – через силу ответил я, – непременно позвоню. А где вы собираетесь устраивать салон? В нашей квартире? Поймите, я не могу пускать незнакомцев в дом.

– Конечно, мон шер! Для салона мы снимем отдельные апартаменты, желательно неподалёку.

– Снимем? – перепугался я.

– Ах, не надо, Ремушка, сквалыжничать! Финансы у тебя имеются, ведь недаром вы с Борисом в казино азардовали.

– Дело не в деньгах…

– А в чём? Ты опасаешься за мою безопасность?

– Опасаюсь.

– Заверяю, ничего со мной не случится. Уже случилось, – мрачно сказала Аделаида. – И потом, я же не прошу вести меня в оперу.

«Лучше б в оперу, – подумал я. – Один вечер я бы как-нибудь потерпел. Но салон – это ж может затянуться надолго!»

– Расслабься, мон шер, это будет волшебное время, – пообещала тётушка. – Идём к компьютеру – поищем апартаменты.

Квартиру мы нашли очень быстро: однокомнатную студию в доме напротив и по очень приятной цене. Я позвонил и договорился об аренде на месяц. Затем тётушке потребовался компетентный оформитель, способный превратить студию в настоящий салон.

– Запомни, Ремушка, нам нужны тёмные шторы плюс драпировки на стены и мебель антикварная, а не этот псевдоампир. Да, ещё хорошо бы несколько старинных зеркал в резных деревянных рамах – они помогут создать атмосферу. Вдобавок мне понадобится большой хрустальный шар на серебряной подставке. И свечи, куда же без них? Море свечей и никакого электричества!

– Это пожароопасно, – заметил я и тут же записал, что нужно купить огнетушители.

– Зато так романтично! – в предвкушении сказала тётушка.

Оформителя искали долго, но потом я вспомнил о бывшей однокласснице Илоне, которая теперь служила в оперетте. Вообще я не общался с бывшими одноклассниками, но Илона жила на соседней улице, и мы часто сталкивались в супермаркете и возле метро. Она не раз приглашала меня на спектакли, которые оформляла, поэтому у меня был её телефон. И я подумал, где как не в театре имеется столь нужный нам реквизит?

Обдумав моё предложение, тётя дала добро:

– Блестяще, мон шер! Этак мы за сутки всё подготовим. Тем более нынче такая знать, что ампир от бидермайера не отличит.

– С этим не поспоришь, – согласился я. – Но прежде чем я позвоню декоратору, расскажите, как вы собираетесь посетителей принимать?

– Лично я не буду. То есть с посетителями доведётся общаться тебе, а меня будешь прятать за какую-нибудь драпировку. А что, ты юноша красивый, я бы даже сказала, женственный, платье тебе пойдёт. Только не забудь купить парик.

– Вы серьёзно? – охнул я. – Хотите превратить меня в травести-диву?

– И что тут такого? Неужто никогда в дамское не наряжался? Нет? Какое упущение! Послушай меня, голубчик, в жизни нужно попробовать всё.

Я живо представил себя в парике и кринолинах, и у меня мигом заныли зубы. Все сразу.

– Тебе это претит?

– Но ведь это вас не остановит, правда?

– Разумеется, нет, – железным тоном сказала тётя.

– Я никогда не пользовался косметикой… – заметил я.

– Ничего, научишься. В Интернете полно обучающих видео.

Я вздохнул. Всё, приплыли, и никуда мне не деться! Уже не отвертишься.

Оставив Аделаиду смотреть «Анжелику», я пошёл звонить Илоне. Она слегка удивилась, но с реквизитом обещала помочь. Конечно, его аренда влетит мне в копеечку, но о деньгах я думал сейчас меньше всего.

Следующим утром я подписал договор аренды, потом ко мне приехала Илона, посмотрела студию, выслушала все пожелания, записала в смартфон.

– Можно спросить, зачем всё это? – наконец поинтересовалась она.

– Для моей книги, – нашёлся я. – Нужно погрузиться в атмосферу. Кстати, ещё мне понадобится женское платье начала прошлого века и парик. Достанешь?

– Ты всегда был большим чудаком, – улыбнулась Илона. – Достану, конечно. А можно будет как-нибудь посмотреть, хотя бы одним глазком?

– Не уверен, – раскраснелся я.

– Да ладно тебе, я же в театре служу. Думаешь, у нас актёры не перевоплощаются в дам?

– Это другое…

– Поняла, – подмигнула Илона.

– Только не подумай ничего такого, – страшно смутился я.

– Не подумаю. Но если испортишь реквизит, будешь оплачивать всю стоимость по полной.

– Хорошо. Когда будет готово?

– Дай мне два дня.

– Договорились, – сказал я и вручил девушке пачку купюр.

– Ого! Хочешь купить весь театр? Шучу! Просто здесь больше, чем всё это барахло стоит.

– Пусть будет. Я недавно в казино куш сорвал, – похвастался я.

– Весёлая у тебя жизнь, – присвистнула Илона.

– Ты даже не представляешь, – нервно усмехнулся я.

В общем, отдав квартиру в умелые руки, я вернулся к Аделаиде. По дороге домой я подумал, что, возможно, не стоило привлекать знакомую, потому что она может кому-нибудь проболтаться, а потом махнул на это рукой: пусть болтает.

Пока Илона готовила квартиру, я учился делать визаж. Хорошо, что у меня имелся талант к рисованию – в детстве я посещал художественную студию, но потом решил, что вряд ли стану хорошим художником, из-за лени, понятное дело. В ход пошли остатки маминой косметики – всё равно она её выкинет, когда вернётся, потому что срок годности почти истёк.

Надо признать, с пятого раза получилось весьма недурно.

– Ну как? – спросил я Аделаиду.

– Неплохо, – согласилась она. – А при свечах будет просто великолепно. Ты у меня красавица!

– Как думаете, Олег Михайлович меня не узнает? – озаботился я.

– С чего бы? Даже мама тебя не узнает. А ты ему уже позвонил?

– Ещё нет, жду, когда подготовят помещение.

– Не жди, звони сейчас, послушай мою интуицию! – настояла Аделаида.

Пришлось звонить.

Олег Михайлович сильно удивился, но когда я стал рассказывать о знакомой прорицательнице, которая творит чудеса, он заинтересовался куда больше, чем можно было ожидать.

– Не поверишь, Рем, я как раз ищу эксперта в этом деле. Мне очень нужен… совет… по одному вопросу. А она действительно хороша?

– Бесподобна.

Спустя минуту мы договорились о встрече.

– Первый клиент готов, – сообщил я томящейся Аделаиде.

– Я знала, Рем, что на тебя можно положиться. Жду не дождусь.

Не сказал бы, что я сгораю от нетерпения – наоборот, я желал, чтобы это безумие завершилось как можно быстрее и без последствий.

– А как же мой голос? – внезапно спохватился я. – Мне нужно как-то его изменить.

– Не волнуйся: при трансе голос меняется, – заверила тётушка.

– При каком ещё трансе? – вконец перепугался я. – Что вы задумали? Объяснитесь!

– Во время прорицания я буду подключать тебя к континууму, как когда-то делала моя бабушка. По сути, я буду твоим проводником.

У меня аж мурашки по коже забегали.

– Хотите сказать, что я стану чем-то вроде медиума?

– Ты станешь настоящим медиумом, Ремушка. Не нервничай, это неопасно.

– Будем надеяться, – пробормотал я. – Возможно, нам стоит потренироваться?

– Не получится, мон шер: прорицание забирает много энергии, а я хочу пободрствовать хотя бы недели две. Так что будем упражняться на Олеге Михайловиче.

В ту ночь я совершенно не мог уснуть: нервы окончательно сдали. За что? Почему? Откуда у нас такие способности? Может, Мееры прокляты? Может, кто-то из моих предков заключил сделку с Дьяволом? Но ведь я не заключал, так почему я должен страдать? О, как бы мне хотелось жить обычной, нормальной жизнью! Подумать только, у меня совсем нет друзей, ни одного близкого друга, потому что родители запретили мне хоть с кем-то сближаться. А какой был скандал, когда я влюбился на третьем курсе! Бедная Оленька, даже вспоминать не хочется. Конечно, без жены я не останусь – мне обязательно найдут избранницу с нашей, проклятой кровью. А потом – смерть и континуум. Буду стоять на полочке, окружённый родственными головами.

Нет, не хочу, не буду!

Когда родители вернутся, я сбегу. Уеду в другой город или страну. Буду жить как все, стану обычным…

Но пока придётся всё это терпеть.

После бессонной ночи день не заладился. Я ходил как бледное привидение, постоянно зевал и был чрезвычайно раздражителен.

– Что с тобой, голубчик? – заволновалась Аделаида. – У нас же вечером назначен сеанс! Или ты, поди, из-за этого такой напряжённый? Выпей коньяку.

– Спасибо, тётушка, мне ещё за огнетушителями ехать, – отказался я и через полчаса сбежал из квартиры.

Огнетушители оказались тяжёлые, пришлось везти на такси. Потом, страшно ругаясь, я кое-как затащил их на третий этаж – дом-то старый, без лифта. Ввалился в арендованную студию и тихо по стеночке сполз. Хотелось орать и плакать.

Через минуту сообразил, что квартира преобразилась: передо мной был настоящий магический салон, с бархатными шторами и хрустальным шаром на овальном столе. На стенах висели зеркала и какие-то гравюры, а ещё – этнические маски (точно не африканские), пучки сухой травы, даже связка куриных лап! Посреди салона стояла Илона в плеере и, пританцовывая, доставала из пакетов платья и шали и набрасывала их на красивую ширму, расположенную у окна.

– Я здесь, – громко сказал я.

– Ой, – обернулась девушка. – Привет! Я почти закончила, осталось только свечи расставить. Поможешь? Вон та большая сумка.

– Сейчас, только дух переведу, – пообещал я.

– Огнетушители? – удивилась Илона.

– Ага, боюсь возгорания.

– В общем-то, правильно, – одобрила она. – Ты сам их волок? Бедненький! Скажи, тебе нравится антураж?

– Да, всё замечательно. Спасибо.

Илона широко улыбнулась. У неё была красивая улыбка, и сама она была красивая, русоволосая с зелёными глазами.

«Ну, и чего я сижу?» – подумал я, подошёл к Илоне, прижал к себе и крепко поцеловал.

– Эй! – возмутилась она. – У меня есть парень.

– Извини, я же не знал.

– Теперь знаешь.

Кажется, она немного смутилась.

Надо же, а я никакой неловкости не испытал.

– Будем считать, что я выразил свою благодарность. Проехали?

– Идёт, – кивнула она. – Кстати, вот твои наряды, госпожа. Не знала точный размер, поэтому захватила несколько. К ним есть перчатки, веера и боа.

– Обалдеть. А где парик? – поинтересовался я.

– В другой сумке, возле двери. Сейчас принесу.

Париков тоже оказалось несколько: чёрный и рыжий.

– Я почему-то решила, что гадалки блондинками не бывают, – пояснила свой выбор Илона.

– Согласен, – кивнул я и надел чёрный парик.

Осталось покривляться перед зеркалом.

– Класс! – восторженно сказала Илона. – Тебе идёт. Нет, правда, такой красавчик!

– Не подначивай! – отшутился я. – А то снова целоваться полезу.

И наверняка бы полез, но тут запищал мой смартфон – сработал будильник. Чёрт! Пора закругляться.

– Всё, Илона, нужно заканчивать. Ещё раз, спасибо большое за помощь. Свечи я сам расставлю.

– Выгоняешь? – прищурилась девушка. – Ладно, уже ухожу. Чехлы и упаковки можешь спрятать в шкаф за той драпировкой. Сумки тоже.

– Ключи, – стребовал я.

– А, боишься, как бы я не нагрянула посмотреть, как ты тут зажигаешь? Да, шучу! Вот твои ключи. Пока, Казанова!

– Я позвоню.

– Не сомневаюсь! – усмехнулась Илона и скрылась за дверью.

До визита Олега Михайловича оставалось всего три часа. Я быстро убрал упаковки, расставил свечи и понёсся домой. По дороге купил пачку сигарет – в университете я немного покуривал и теперь опять захотелось. Нервы, нервы. Постоял в подворотне, подымил. Помогло.

– Что за мерзость ты курил? – мигом просекла Аделаида.

– «Житан».

– Это совсем не похоже на «Житан», – заметила она и стала меня торопить. – Давай, мон шер, собирайся. Нам ещё одеваться, грим накладывать и всё такое. Хорошо, если к восьми управимся.

– Управимся, – пообещал я и пошёл накатить коньяку.

Потом собрал косметику, положил тётушку в рюкзак и вернулся в салон. К приходу Олега Михайловича я превратился в бледную, готической внешности даму, с длинными чёрными волосами и в длинных ажурных перчатках. Платье у меня тоже было чёрное, с кружевами и тугим корсетом. Поверх него я накинул цветастую шаль.

– Лучше крест-накрест перевяжи, – посоветовала тётушка. – Груди-то нет, про грудь-то забыли!

– Мне и без груди хорошо, – хрипло ответил я, вживаясь в образ.

– Губы красной помадой подкрась, а то выглядишь жутковато, – снова вмешалась тётя. – Вот так.

Закончив со мной, тётушка пристально оглядела салон.

– Неплохо. Поставишь меня за ширму. Теперь зажги свечи и убери этот отвратительный свет!

Со свечами стало ещё веселее. Эх, не додумался захватить с собой коньячку!

Наконец в дверь позвонили. Я на всякий случай глянул в глазок, мало ли, но на пороге нервно топтался Олег Михайлович в деловом костюме и с кожаным портфельчиком в руке.

– Прошу, проходите, – пригласил я долгожданного гостя.

Увидев меня, Олег Михайлович нешуточно испугался – я заметил это в его карих глазах (ещё бы, при свечах я выглядел прямо таки инфернально!). А ещё я заметил, что с момента нашей последней встречи (около года назад, в ресторане на дне рождения отца) он сильно сдал.

Я молча указал ему на стул, а сам уселся напротив и уставился в стеклянный шар.

– Рассказать о моей проблеме? – несмело спросил Олег Михайлович.

– Ничего не надо говорить, – прохрипел я и схватился за горло.

Случилось что-то ужасное: кости мои захрустели и тело неестественно изогнулось, я перестал видеть комнату и угодил в темноту. Затем перед глазами замелькали какие-то картинки и из горла полился низкий потусторонний голос, но я ни слова не разобрал.

Когда всё закончилось, я судорожно вздохнул и увидел трясущегося Олега Михайловича. Хотя кроме страха в его лице читалось неимоверное облегчение, и даже ликование.

– Узнали, что хотели? – пробасил я.

– Да. Даже больше, – пролепетал он.

– Тогда убирайтесь. И захлопните дверь! – рыкнул я.

– А как же оплата?

– Вон!

Олег Михайлович резко вскочил, схватил портфельчик и бросился наутёк.

Громко хлопнула дверь.

Я повалился на стол и застонал от боли. Ощущение было такое, будто меня только что раздавили бетонной плитой.

– Как ты, Ремушка? – обеспокоенно спросила Аделаида.

– Хуже некуда. Могли бы предупредить.

– Ах, мон шер, я не думала, что тебя так проймёт. Зато теперь мы знаем, что ты невероятно сильный медиум. Потерпи, голубчик, скоро пройдёт.

– К чертям ваш транс! Больше никогда! – снова завыл я.

– Не зарекайся, – сказала Аделаида.

Как только боль поутихла, я сорвал с себя театральные тряпки, стёр грим, потушил все свечи, схватил Аделаиду и побежал домой.

Кажется, тётушка поняла, что лучше меня не донимать, и остаток вечера я провёл с «цыганочками» и пузатым «Наполеоном».

Утром у меня случилось похмелье, и я сделал вид, что приболел. Разумеется, Аделаида вмиг раскусила причину моей «болезни»:

– Ой, не надо, мон шер! Пойди лучше выпей рассолу.

О салоне мы больше не говорили, хотя, если честно, мне хотелось узнать, что я напророчил Олегу Михайловичу. Но как бы ни хотелось, я твёрдо решил больше об этом не вспоминать, вернуть реквизит Илоне и дождаться, когда тётушка удалится в континуум.

– Об одном тебя прошу – ничего пока не разбирай! – взмолилась Аделаида, услышав мои коварные мысли. – Это ещё не конец.

Тем не менее это был конец.

Прошла неделя. Аделаида окончательно приуныла – ещё бы, её затея с треском провалилась. Какое-то время она посылала мне душещипательные вздохи, а потом замкнулась в себе.

И тут мне позвонили.

– Рем, привет. Это Олег Михайлович, помнишь такого? – раздался радостный голос.

У меня сразу возникло плохое предчувствие.

– Да...

– Скажи, а эта твоя прорицательница сможет принять одного моего знакомого?

– Зачем?

– Как зачем? Она же просто чудо! Ты не представляешь, как она мне помогла. Да что там помогла, спасла! Очень тебя прошу, окажи услугу, договорись о сеансе.

Тётушка оживилась и тоже стала меня уговаривать.

«Пожалуйста, мон шер! Такая тоска – сил нет! Давай возьмём клиента».

– Ну… я… попробую. Ничего не обещаю, но попробую, – сдавленно пробормотал я. – Как узнаю, перезвоню.

– Буду ждать!

– Я же говорила! – возликовала Аделаида, и недели сплина как не бывало. – Чую, это будет очень важная персона. Договаривайся на вечер, мон шер, зачем откладывать?

– Не думаю, что снова хочу через это пройти, – возразил я.

– А ты ещё раз подумай, голубчик. Можешь назвать любую цену, он заплатит.

– Мы не нуждаемся в деньгах, – заметил я.

– Так отдашь их на благотворительность.

В конце концов я понял, что сеанса не избежать, и перезвонил Олегу Михайловичу:

– Сегодня в восемь. Две тысячи.

– Спасибо, Рем! Я твой должник.

На сеанс я отправился с диктофоном. Как только в дверь позвонили, я сразу его включил и пошёл открывать. Возле квартиры стояла троица: один весьма известный олигарх и его охранники.

– Добрый вечер, – поздоровался важный гость и назвался. – Павел Алексеевич.

– Адель, – пробасил я. – Проходите. Один.

– Хорошо. Стойте здесь, – распорядился Павел Алексеевич и шагнул в квартиру.

– Садитесь! – приказал я, указывая на стул.

Всё повторилось.

Когда я пришёл в себя, Павел Алексеевич сидел с округлёнными глазами.

– Это действительно сбудется? – почему-то шёпотом спросил он.

– Да, – ответил я, задыхаясь от боли. – Уходите!

Дважды просить не пришлось – он тихонечко удалился, не забыв оставить на столе пачечку купюр.

– Это было невероятно! – подала голос Аделаида. – Прямо как в семнадцатом году.

Я совершенно не знал, что восхитило тётушку, и клацнул кнопочкой диктофона, потому что он до сих пор писал. Разумеется, я прослушаю запись, позже.

В этот раз меня отпустило быстрее, и я стал собираться домой.

– С каждым разом будет всё легче, – пообещала Аделаида.

Я, конечно, надеялся, что больше клиентов не будет, но говорить об этом не стал.

Возвратившись в квартиру, я с большим аппетитом поел, принял ванну и, забравшись под одеяло, включил наконец диктофон. Предсказание не записалось – лишь гул да треск, видимо, континуумные волны создавали сильные помехи. Однако ближе к концу я смог разобрать слова «революция» и «быть тебе президентом».

«Ну, спасибо, тётушка! – подумал я. – Только революции нам не хватало!»

Впрочем, меня позабавило, что я общался с будущим президентом. Эх, мало взял за сеанс! Аж обидно. Но кто же знал?

Нужно признать, что с этим континуумом можно жить в шоколаде. Одна беда: транс – это жуткая боль…

Засыпая, я подумал, что в принципе не против новых сеансов – на них можно хорошо заработать, а деньги я отложу на побег.

И надо же, дело пошло! На следующей неделе я провел четыре сеанса и заработал двенадцать штук. Тётушка была довольна и недовольна одновременно, ведь время её бодрствования подходило к концу.

Пятый сеанс стал фатальным. Понятия не имею, кто «сосватал» этого клиента, но он не понравился мне ещё по телефону. Когда он вошёл в салон, неприязнь усилилась, и вместе с ней возникло нехорошее предчувствие, но я затолкнул его назад. Внешне незнакомец был очень ухоженный, в дорогом костюме и парфюме, но вёл себя невежливо и даже не назвался. Ещё он пришёл один, без охраны (хотя она, скорее всего, осталась у подъезда), но я почему-то решил, что он опасен и, возможно, вооружён.

В общем, мне было боязно что-то ему предрекать, но тётушка резко ввела меня в транс и этим подписала приговор нашему предприятию.

Я очнулся от того, что незнакомец тряс меня за грудки и громко кричал в лицо:

– Что ты сказала? Что сказала, сука?! Урою!

И сразу принялся меня душить.

Я отбивался, как мог. Мы повалились на пол и стали кататься туда-сюда, опрокидывая мебель. Я задыхался, из разбитой губы текла кровь, страшно болела шея. Спустя минуту с меня таки слетел парик, и клиент оглушительно заорал:

– Разводила! Убью!

К счастью, тётя вмешалась:

– Сейчас я его усмирю.

Не знаю, что она сделала (оглушила ментальной волной?), но злобный незнакомец рухнул навзничь и больше не вставал.

Я кое-как отдышался, обтёр кровищу и стал думать, как быть.

– Горим! – вскрикнула тётя.

Я быстро оглянулся – драпировки пылали. А я ведь говорил, что свечи – плохая идея! Конечно, пока мы дрались, они попадали и подпалили ткань.

Не зная, откуда силы взялись, я кинулся за огнетушителем и в две минуты всё потушил, так что пострадали лишь полстены и уголок потолка. Ничего, это можно исправить.

– Фу-ух! – выдохнул я, поворачиваясь к затихшему клиенту. – Надеюсь, он жив?

– Жив, – подтвердила тётушка. – Я его чуток оглушила и подкорректировала воспоминания. Когда он очнётся, о твоём предсказании и не вспомнит.

– А когда он очнётся? – поинтересовался я.

– Скоро, – пообещала Аделаида. – Парик надень!

Я спохватился, убрал баллон и привёл себя в порядок. Из свечей осталась лишь половина, поэтому в темноте следы катастрофы были совсем не видны, но горелым пахло. Тогда я приоткрыл окно, и от свежего воздуха незнакомец быстро пришёл в сознание:

– Что случилось? – озадаченно спросил он.

– Мощная континуумная волна, – пробасил я. – Продолжим?

– Да, – сказал клиент и сел на стул.

Я сделал вид, что ныряю в транс: выгнулся, как мог, и страшно закатил глаза. Потом проревел что-то про хороший для бизнеса год и посоветовал прикупить недвижимость за границей.

– Это всё? – недоверчиво спросил клиент, когда я вернулся в реальность.

– Да. Уходите!

Видимо, ему рассказали, каким образом происходит моё прорицание, потому что упрашивать его не пришлось – он убрался тут же, но заплатить не забыл.

«Отнеси меня домой, – потребовала тётушка. – Я так устала, сил больше нет. Пора мне отдыхать».

В тот же вечер Аделаида удалилась в континуум – ментальная волна, которой она оглушила нашего клиента, отняла остатки энергии. Однако благодаря этому происшествию у меня наметилась свободная неделя!

Что за предсказание привело к такой бурной сцене, выяснить не удалось: во время драки диктофон поломался и карточка не читалась.

На следующий день я вернул реквизит Илоне (пострадала всего лишь одна драпировка, этническая маска и пара пучков травы – на что оформительница закрыла глаза) и пригласил мастеров для косметического ремонта.

Наконец осознав, что всё кончилось, я подвёл итоги: салон принёс около пятнадцати тысяч.

Глава 3