Другая реальность. Рассказ

[volynska]

Мой тридцать первый рассказ в жж.

Читателю, если таковой охотник найдётся, повествование моё покажется сумбурным и чудаковатым, но это потому, что жизнь моя пришлась на то странное время, когда мир безвозвратно сошёл с ума, а я, по какой-то необъяснимой причине, сохранил адекватность. Случилось это как-то внезапно, я даже не понял, когда именно, в какой самый день. В мире по-прежнему падали самолёты и сходили с рельсов поезда, вспыхивали войны и совершались террористические атаки, дрались политики, а кого-то в этот самый момент имели в зад, но меня это никак не касалось. Связан я с этим не был, газет не читал, радио не слушал, не смотрел телевизор и не имел аккаунтов в соцсетях. С некоторых пор я был простым дворником и жил на первом этаже старого девятиэтажного дома, территорию которого убирал.

Понимание же истоков мирового безумства свалилось на меня как снег с подъездного козырька, даже в голове зазвенело. А виноват был в этом сосед – интеллигентный такой мужчина пожилых лет и тихих привычек. До этого я никогда прежде не видел так отчётливо причину всех человеческих бед, и всё же она имелась, эта причина!

Он окликнул меня ранним утром, когда я, по долгу службы, сыпал солью направо и налево, чтобы предупредить гололёд – не дай бог, эти хилые подростки в киберочках переломают ноги!

Надобно заметить, что я знал всех жильцов в лицо и по именам – память у меня такая, фотографическая, но очень удивился, когда сосед с шестого этажа произнёс моё имя.

– Доброе утро, Никита! – поздоровался он. – Можно вас на пару слов?

Я кивнул и вопросительно посмотрел на интеллигента. И пока тот собирался с мыслями, а я, значит, разглядывал его, уверенность, что Евгений Михайлович работает в каком-то научно-исследовательском институте, росла и крепла. Я и раньше подозревал его в чём-то таком, но теперь окончательно убедился, довольно было взглянуть в его полные тайны глаза и на его потрёпанный дипломат, родом из прошлого века, который, кстати, закрывался на кодовый замок. Наверное, в дипломате лежали важные документы. Он всегда с ним ходил. Определенно так.

Попутно я удивился, что институты до сих пор существуют – ведь тоже динозавры из прошлой эпохи.

Евгений Михайлович всё мялся и мялся, а потом сказал следующее:

– Вот что, Никита, мне нужен ассистент сегодня на вечер. Не откажете? Я заплачу.

– Ух ты! – удивился я. – А что от меня требуется?

– Ничего особенного. Просто поприсутствуете на моём эксперименте.

– Каком таком эксперименте?

– Физическом, – скупо ответил учёный. – Не буду вас заранее нагружать подробностями. Мне просто нужен свидетель, и всё.

– А это не опасно? – нахмурился я и снова покосился на чемоданчик.

– Нет, что вы! Ничего смешивать и взрывать я не буду, – улыбнулся Евгений Михайлович.

– Ну, раз так…

– Значит, договорились? Тогда приходите ко мне после семи.

– Хорошо, – согласился я, не спросив про оплату.

Сосед удовлетворённо кивнул и поспешил на работу.

Я продолжил свой прерванный труд, по-прежнему твёрдою рукой рассыпая вокруг себя соль. Возможно даже, издалека я походил на зловещего сеятеля Фелисьена Ропса; во всяком случае, мне так воображалось; но уже спустя минуту рука задрожала, и я остановился: нахлынула подозрительность и случилась паранойя. Что я знаю об этом Евгении? Кто он? Не поспешно ли я согласился? И зачем?

А вдруг этот чудаковатый тихоня задумал что-то нехорошее?

И всё же я признавал, что крайне заинтригован.

Закончив работать, я вернулся к себе и отчитался о проделанном в своём онлайн-дневнике на портале нашего коммунального предприятия. И хотя я полностью и бесповоротно отказался от соцсетей, писать в дневник входило в обязанность каждого дворника согласно закону о всестороннем информировании населения.

После я малость прикемарил, а когда проснулся, вернулся к своим размышлениям, и к вечеру прямо извёлся от догадок и подозрений. Но пошёл, потому что дал слово.

Евгений Михайлович встретил меня с приветливой улыбкой, попросил надеть тапочки и предложил перед делом выпить чаю. Я вежливо отказался.

– Тогда обождите, пока я почаёвничаю – только с работы вернулся, надо подкрепиться и дух перевести.

И он закрутился с чайником и бутербродами, а я молча устроился на табурете возле окна, собираясь между прочим повыспросить об эксперименте. Но тут Евгений Михайлович разговорился сам.

– Вот скажите, Никита, только честно, какой, по-вашему, наш мир?

– Безумный, – мигом сорвалось с языка, и я тут же добавил: – Время такое, сумасшедшее, ничего не поделаешь.

– Да, кругом творится чёрт-те что, – согласился Михайлович. – Сегодня, кстати, ведьму сожгли – ту, что порчу на Кабмин навела и от этого реформы не шли. Слыхали?

Я болезненно оскалился и покачал головой:

– Нет. Я давно новостей не смотрю и газет не читаю – сил больше нет.

– Понимаю. Сам бы не читал, да на работе приходится, чтобы не выделяться. А вот вы где раньше работали? Не всегда ведь дворником были? – прищурился Михалыч.

– Не всегда… – повторил я за ним и мыслями соскользнул в своё прошлое. – Я в пропаганде работал, визуальщиком. Да…

– Надо же! – искренне удивился Евгений. – А почему ушли? Надоело?

– Повзрослел, наверное, и смысл потерял. Да и мутило под конец от всего происходящего: одна пропаганда браков с животными чего стоила! Нет, дворником быть спокойнее… Хотя теперь этот Крестовый поход. Каждый месяц повестку жду, хоть и написал везде, что атеист.

– Меня тоже могут призвать, – внезапно перекрестился Евгений, – возраст-то призывной продлили, теперь и шестидесятилетних гребут. А по поводу атеизма – зря вы на него полагаетесь, им на это плевать: удивиться не успеете, как будете на Востоке неверных бить. Вы лучше в дружинники запишитесь, их редко берут.

– Не могу: я против любого насилия.

– Ну, с такими взглядами в этом мире не проживёшь, – покачал головой Евгений.

– Увы, ничего не могу поделать. Даже притворяться больше не могу – противно, как и жить под дамокловым мечом. Подумать только, XXI век на дворе, а мы до сих пор крепостные, ведь наши жизни принадлежат государству, вернее, тем господам, что нами управляют.

– С этим не поспоришь…

Тут я заткнулся, потому что меня конкретно прорвало и занесло после двух лет молчания, и хотя Евгений Михайлович казался адекватным мужчиной, он вполне мог на меня донести. Может, он специально так беседу повёл, чтобы вывести меня на чистую воду, а? Может, у него под столом диктофон?

Меня передёрнуло, потому что сказанного с лихвой хватало на штрафной батальон.

Но Евгений Михайлович, видно, решил, что я крепко задумался, поэтому продолжил сам:

– Ах, Никита! Думаете, вы один об этом размышляете? Да каждый здравомыслящий человек понимает, куда попал и как крепко попал.

– Только поделать ничего не может, – буркнул я, добавляя себе статью.

– Тут я бы поспорил, – как-то хитро усмехнулся учёный и отхлебнул ещё чаю.

– Да ну! – воскликнул я. – И что же мы можем сделать, когда мир катится в тартарары? Как ещё ядерная война не случилась – непонятно. Нет, Евгений Михайлович, человечество давно сбилось с пути…

– Тут вы правы, мы угодили в искажённую линию времени. Всё должно было быть по-другому.

Я иначе взглянул на учёного – во даёт! Так только фантасты всякие рассуждают: Мультивселенная там, и все дела. Но возражать не стал – интересно к чему он клонит?

– Представьте, Никита, что это чистая правда, – продолжил Евгений Михайлович. – Я давно занят этим вопросом и вычислил день, с которого это отклонение началось. Ну, и вчера мне удалось-таки закончить устройство, с помощью которого можно это отклонение отменить.

Глаза у меня сделались круглые, как у рыбки телескопа.

– Да ну?! – вскричал я. – Не может быть!

Согласитесь, среагировать по-другому было почти невозможно, но сердце сжалось, и мне стало бесконечно печально от понимания, что жизнь со всеми её прелестями заставила Евгения Михайловича принести большую ментальную жертву.

Второй моей мыслью было встать и убраться немедля, но я опасался, что такое неуважение чревато непредвиденными последствиями, ведь не просто так говорят, что в тихом омуте черти водятся. А мне потом «скорую» вызывай!

Поэтому я остался на табурете, только теперь мне казалось, что сижу я на раскалённых гвоздях.

Евгений Михайлович тут же смекнул, в чём дело, и поспешил уверить меня в своём здравомыслии.

– Вот не думайте ничего такого – я же учёный, физик. Хотя, если честно, мне всё равно, что вы там подумаете или не подумаете. И совершенно необязательно, что вы что-нибудь тут понимали. Задача ваша следующая – сидите рядом и наблюдайте. Если всё пройдёт хорошо – вы сразу поймёте. А если нет, и мне станет дурно – поставьте укол и быстро вызывайте бригаду: сердце у меня барахлит.

Тут Евгений Михайлович выдвинул ящик стола и протянул мне шприц, наполненный слегка желтоватой жидкостью.

– Ладно, – хрипло ответил я, хотя уколов в жизни не ставил.

– А это – ваша оплата, – сказал изобретатель и положил на клеёнку конверт.

– Ага, потом заберу, – кивнул я.

– Как хотите. Ну, давайте теперь в гостиную – испытаем моё устройство.

Ноги меня не слушались, сердце тревожно билось, но я пытался успокоиться мыслью, что этот цирк скоро закончится.

Собственно, легче от этого не становилось, и я так разволновался, что даже не рассмотрел обстановку. Как в комнату вошёл – сразу увидел стол с дипломатом, и всё вокруг поплыло.

Ещё подумал, что нервы совсем расшатались, и если бы не Крестовый поход, рванул бы куда-нибудь на курорт…

Евгений Михайлович сразу прошёл к столу, уселся и открыл кодовый замок.

Тут я понял, что совсем не зря волновался – в дипломате находилась бомба: множество проводов и пока что неактивный таймер. Я совершенно не знал, что делать и минуты на две окаменел.

Этого оказалось достаточно, чтобы Евгений Михайлович выставил обратный отсчет и включил своё адское устройство. Мало того, он ещё свою руку к чемоданчику приковал, зачем непонятно.

О, безумный, безумный мир – чего только не сделаешь, чтобы не умереть в одиночестве!

Я был в ужасе. Всё было как во сне. Евгений Михайлович довольно улыбался.

«А может, он террорист? – промелькнула запоздалая мысль. – Снесёт сейчас весь дом, да что там дом – целый квартал погубит!»

Я бы закричал, так бы завопил – что вся бы округа сбежалась, но как назло не мог даже рот открыть, так меня сковал нервный паралич.

Отсчёт окончился, случилась ослепительная вспышка, но ничего не взорвалось. Спустя секунду всё было, как и прежде, – только Евгений Михайлович испарился. Вместе с дипломатом.

Я не знал, что думать.

Отдышавшись немного, я осознал, что был в корне не прав, и Евгений Михайлович создал-таки чудесное устройство – может, искривитель пространства или машину времени, не знаю. Определённо, я стал свидетелем чего-то невероятного, только спросить теперь было не у кого. А вот вспышку могли видеть с улицы, поэтому я решил из квартиры убраться, да побыстрее, даже деньги не взял, забыл.

Вернувшись к себе, я полночи обдумывал происшедшее, гадал, где теперь Михайлович и удалось ли ему что-нибудь изменить, но потом всё-таки сдался и уснул.

Утро началось как обычно: ещё сонный, я схватил лопату и побежал чистить снег, выпавший за ночь, поэтому первую половину дня оставался в неведении.

А после мне понадобилось несколько дней, чтобы постичь случившиеся перемены, потому что, да, – эксперимент Евгения Михайловича удался.

И хотя моя частная жизнь почти не изменилась, мир в целом стал приличнее, чем был, только гаджеты стали хуже, а вместо киберочков все ходили со смартфонами.

На этой линии времени не было Крестового похода, хотя локальные войны по-прежнему велись. Вместо пропаганды была реклама, а самым радикальным в семейном праве были однополые браки. И ещё – здесь можно было критиковать власть и не быть патриотом.

И всё-таки пожив немного в новой реальности и разобравшись во всех нюансах, я понял, что Евгений Михайлович ошибся с датой. По всему видно, что мы оказались на ближайшем временном отрезке, и он тоже кончался тупиком. Нужно было сделать ещё несколько правок (а может, и много), чтобы вернуться к первоначальной прямой. Одна беда – Евгений Михайлович в этой реальности не появлялся, а в его квартире проживала неизвестная мне девушка с крикливым младенцем.

Но я частенько его вспоминал – вот бы мне тот чемоданчик!

Март 2016.