Муза. Рассказ. Продолжение

[volynska]

Начало

Очнулся он уже утром, когда за окошком совсем рассвело. Воды в ванне не было: пробка прилегала неплотно и она потихонечку утекла. Жуткий холод сковал всё тело, так, что Антон почти не чувствовал жизни.

Кое-как он дотянулся до крана, окоченевшими пальцами тронул ручку, и горячая вода разогнала по жилам кровь.

Когда Антон согрелся, случившееся накануне представилось ему фантастическим сном. И всё же он увидел в нём некий знак и даже услышал голос судьбы, хотя раньше в такое не верил. Может, ему действительно предначертано стать великим творцом? И в сердце Антона проклюнулись семена надежды.

Хотя он всё равно заболел и неделю валялся с температурой, насморком и кашлем, но это было однозначно лучше, чем смерть. Можно сказать, он пережил самый настоящий катарсис, и затем, выздоравливая, пришёл к заключению, что ни за что не упустит свой второй шанс.

Антон закрылся в мастерской и стал трудиться над холстами. Писал он медленно, зато с подлинным наслаждением, в форматах не стеснялся, красок не жалел, и спустя два месяца показал свои работы одному знакомому куратору. Удивительно, но тот пришёл в восторг и сразу предложил сделать выставку. Дальше – больше: появились первые покупатели. Миллионы, понятное дело, не предлагали, но за вырученные деньги можно было жить, а не выживать.

Обнадёженный, Антон продолжил творить, про себя решив, что в зебре жизни наконец-то случилась белая полоса.

Через полгода о художнике заговорили: Антона нарекли новым Микеланджело и стали приглашать на интервью, телешоу, а также на всякие вечеринки, которые устраивали сильные мира сего.

Однажды, на одной такой вечеринке, Антон встретил Полину. Хрупкая, нежная, русоволосая девушка с удивительными лучистыми глазами казалась ангелом, и он влюбился сразу и навсегда. Чувства оказались взаимны, через месяц они стали жить вместе, через полгода задумались о свадьбе. Антон опасался, что отец любимой, успешный бизнесмен, не одобрит выбор своей единственной дочери, но опасения были напрасны. Свадьба была шикарной, молодым подарили большую квартиру, и теперь у Антона появилась не только муза, но и огромная мастерская. Жизнь превратилась в сказку…

Он и опомниться не успел, как пролетели целых три года. Антон много работал, делал выставки, писал на заказ и был в шаге от славы, как вдруг случилось страшное горе: Полина, его муза, его солнце, в лучах которого он жил и творил, погибла от руки сумасшедшего, устроившего пальбу на улице средь бела дня.

Мир рухнул. Сердце наполнилось неодолимой тьмой. Антон кое-как продержался до похорон, без разбора глотая таблетки и прочую дрянь, но потом, вернувшись в пустую квартиру, решил, что пора. Какое-то время он стоял у портрета любимой, роняя беззвучные слёзы, затем попрощался, поцеловав масляные губы, и поднялся на крышу.

Шёл дождь. Далеко внизу гудели машины. Антон решительно направился к краю, надеясь, что скоро перестанет чувствовать боль, потому что перестанет быть. Он не верил ни в бога, ни в чёрта, ни в рай, ни в ад, и просто желал, чтобы всё прекратилось. И тут, прямо перед ним снова возникло зелёное привидение.

– Отвали! – прохрипел Антон, продолжая шагать навстречу смерти.

– Стой! – приказала несуществующая женщина. – Дай мне минуту.

– Зачем? Опять станешь меня отговаривать? Да если бы я знал тогда, чем всё обернётся, мигом бы вены вспорол!

– Не сомневаюсь, – еле слышно сказала зелёная.

– Что? – напрягся горемычный вдовец.

– Не стоит торопиться, Антон. Сейчас ты переживаешь ужасную драму, я понимаю. Но ты художник. Творец. И скоро ты создашь свой шедевр, просто позволь горю выйти, выплеснуться на холст. Поверь, это будет невероятная картина. А потом можешь бросаться с крыши. Да я тебе первая помогу, идёт?

Антон на секунду оторопел.

– Не понимаю… Ты что, хочешь заключить со мной сделку? Ты же просто глюк или нет? Да кто же ты, мать твою, такая?

– Я – муза, хотя не стоило этого говорить, – неохотно призналась зелёная.

– Моей музой была Полина, – всхлипнул Антон.

– Можешь не верить, но это так, – настояло видение. – Если бы не я, ты бы никогда не стал настоящим художником.

– Теперь жалею, что стал, – огрызнулся Антон.

– Так что, может, отложишь самоубийство?

– А ты нахалка, и сочувствия в тебе ни на грош.

– Ничего подобного, – покачала головой зелёная. – У меня сердце кровью обливается…

– Издеваешься? Какое сердце? Ты зелёная и прозрачная! Точно глюк! Чего же я наглотался, идиот? Отвали! – воскликнул Антон и бросился сквозь зелёную преграду, но поскользнулся и плюхнулся в лужу.

Кто-то схватил его за пиджак.

– Не надо, Антон, – прозвучал голос тестя, Сергея Павловича. – Пожалуйста, не надо! Пожалей меня, я этого не переживу. Вставай! Пойдём, а то простудишься и заболеешь. Ты же мне как сын… Единственный сын…

Антон потихоньку поднялся, обнял тестя и зарыдал.

– Ничего. Мы как-то справимся. Вместе, – пообещал Полинин отец.

Окончание